— В России очень редко можно встретить учителя литературы мужчину. А вы, кроме этого, еще и кандидат филологических наук. Как удается совмещать учительство, научную работу и поэзию? Или одно другое дополняет?

— Думаю, как раз учительская работа и позволяет в определённой степени совмещать все перечисленные составляющие. Для подготовки к урокам часто обращаюсь к научной и критической литературе, да и невозможно никакое учительство без твёрдой научной базы. Равно как и без любви к поэзии, литературе невозможно, на мой взгляд, ничего донести до учеников. На уроках важно чувствовать вдохновение, состояние изменённого сознания, погружения в предмет разговора. Пожалуй, этому может научить поэтическое творчество. Также важна и внеурочная работа: подготовка девяти новогодних постановок позволила научиться определённой творческой дисциплине, дала возможность для вдохновения и творчества.

— У Вас есть свой сайт ruhloff.ru. Судя по тому, что я там увидел, он еще не совсем завершен. В идеале, каким он должен стать и что Вы в него вкладываете?

— Сайт был создан с подачи друзей и коллег и изначально задумывался как блог, пространство для свободного высказывания, интернет-дневник. Писал там заметки об увиденном, о вдохновении, удивлении, тоске и счастье. Потом стал выкладывать стихи. К конкурсу «Учитель года» заполнил сайт методическими, учебными материалами, стал использовать как инструмент работы. На сегодняшний день я не считаю свой сайт незавершённым, но понимаю, что мне явно не хватает системности и дисциплины для того, чтобы регулярно поддерживать его жизнедеятельность. Да и многое уходит сегодня в аккаунты социальных сетей. Если говорить о перспективах, то, возможно, нужна та самая системность, регулярная загрузка текстов, в том числе и поэтических. Возможно, максимально полный охват написанного, представление творчества на сайте.

— Ваша поэма «Шпана» легла в основу новогодней постановки, созданной силами педагогов, воспитанников и выпускников Курганского областного лицея-интерната для одарённых детей, где Вы работаете. Расскажите подробнее и о самой поэме, и о том, как шла работа над постановкой.

— Идея постановки родилась задолго до Нового года — в мае 2016-го. До этого мы с коллегой Алексеем Курбатовым, замечательным педагогом, моим другом и земляком, имели опыт пяти совместных новогодних постановок. Началось всё в 2011 году, когда мы впервые сработали с Алекссем в тандеме: он взял на себя бОльшую часть организационной работы, а я стал автором поэтической составляющей сценария. В дальнейшем все постановки проходили с моим участием в качестве автора, соавтора, литературного редактора, сорежиссёра и соорганизатора. Помимо того, что постановки стали стимулом к творческому развитию, это ещё и  замечательная форма работы с детьми, удивительная педагогическая технология.

Что касается «Шпаны», то это, конечно, особенная вещь в ряду наших новогодних спектаклей. Может быть, самый масштабный из всех проектов. Когда я работал над текстом, я жил и работал в Санкт-Петербурге, был у меня такой год в жизни. И вдохновили меня на создание текста фотографии ребят-лицеистов, моих учеников. Фото были сделаны в кварталах старого Кургана — моего родного города. Дети были в ностальгических образах в стилистике 50-60-х годов XX века. Именно вот это чувство — ностальгия, тоска по дому, чувство дома и родины, которое оказалось наиболее ощутимым именно на расстоянии, в отрыве от дома, позволили создать текст «Шпаны». А наличие фотографий вдохновило на новую идею — издать книгу. Она вышла в Санкт-Петербурге в июне 2017 года большим, по нынешним меркам, тиражом — в 1000 экземпляров. В книгу вошла только та часть текста, которая была написана мною лично и которая в итоге сложилась в пусть и мозаичный, но всё-таки, на мой авторский и филологический взгляд, поэмный текст. За пределами книги осталась большая часть самого спектакля, так как автором этого текста был не только, а иногда и не столько я, сколько мои коллеги и ученики. Я осуществлял только общую редактуру. Возможно, «Шпана» будет однажды переиздана в полной версии. Уверен, тогда она заиграет совсем другими красками — более богатыми и яркими.

—  В одном из ваших интервью с удивлением прочитал, что Вы хотите попробовать себя в прозе. Мне казалось, что человек, который пишет стихи, с прозой справится легко.

— Мне, напротив, так не кажется. На мой взгляд, проза требует совершенно другого творческого ритма. Это какие-то, в моём понимании, более размеренные, глубокие, холодные течения. Поэзия — воздух, вихри, песни ветров, высота, огромное небо. Поэзия — это дыхание, выдох и вдох, ритм.  Проза — вода. Проза течёт медленнее, требует погружения. Её нужно пить большими глотками. Она требует от автора и читателя усидчивости, какой требует вода от рыбака. Хотя, конечно, рябь или волны, рождённые ветром на воде, это обычно красиво. Ветер преображает воду. Значит, и поэзия прозе необходима, и навыки поэтического творчества могут помочь при создании другого типа текстов.

Но мне проза пока не даётся. Не получается пока нащупать этот ритм, хотя кое-что уже довольно давно живёт в набросках и черновиках. Возможно, просто не хватает времени. Мне бы очень хотелось иметь 5-6 часов в день, которые я могу регулярно тратить на творческую работу. Это, кстати, возвращаясь к первому вопросу: совмещать три официальных работы, деятельность литературную и общественную получается с трудом, учительство тут только один из вариантов спасения, некий компромисс. А по факту: не то, что на прозу, на стихи времени хватает не всегда.

— Когда Вы начали писать стихи и когда поняли, что написанное вами уже не просто рифмованные строки, а поэзия? Или сам автор не может об этом судить, оценки выносят читатели?

— Мнение читателей, и в первую очередь читателей профессиональных, пишущих и читающих много, для меня всегда было очень важным. И остаётся. Пока я не вынесу текст на суд литературной общественности, пока не получу обратную связь — я сомневаюсь в тексте. Особенно сейчас, после получения опыта участия во всероссийских совещаниях и семинарах. Я стал строже к себе, критичнее.

Что касается поэзии, то, наверное, хочется верить, что частицы поэтического вещества есть в каждом моём тексте. Но утверждать не берусь. И о концентрации этого вещества в том или ином тексте тоже судить не буду. Не считаю это правильным, не моё это дело. Пусть и в самом деле оценку дают читатели.

— Ваши ученики как относятся к вашему творчеству? Они пробуют сами писать стихи или Вы,  наоборот, отговариваете их от этого?

— Пробуют, пишут. Некоторые делятся написанным. С некоторыми довелось работать в соавторстве при подготовке новогодних постановок. Есть талантливые ребята. Правда, практически я не слышал, чтобы после лицея кто-то более или менее профессионально занялся литературой именно в творческом смысле. Но есть среди моих выпускников, например, учителя русского языка и литературы, что тоже отрадно, тем более, что лицей специализируется больше на точных и естественных науках. К тому же знаю, что многие ребята читают книги и после выпускного, пишут об этом, благодарят. В этом, считаю, в определённой степени есть заслуга всё тех же новогодних постановок, где центральную роль всегда играла именно поэзия, в том числе и мои стихи.  Постановки позволили детям увидеть силу звучащего поэтического слова. Это важно, особенно сегодня — в оглохшем от шума веке.

— Традиционно в завершение интервью ваши пожелания молодым и начинающим поэтам, прозаикам, словом всем тем, кто пробует писать.

— Думаю, очень важно не задирать нос, не считать себя гением, понимать и помнить о том, что без упорной работы в любом деле редко получается что-то хорошее. Так и в творчестве. Поэтому важно, во-первых, много читать, причём разной литературы, хотя классику в свете литературной учёбы я ставлю всё-таки на первое место. Во-вторых, много писать, практиковаться в разных формах и жанрах. В-третьих, уметь слушать критику и советы, не отчаиваться, когда ругают, делать выводы. Это советы, а пожелание — найти хорошего учителя, который будет рядом, будет давать советы: самые лучшие, самые главные, самые конструктивные. Моим первым и, может быть, главным литературным учителем стал Виктор Фёдорович Потанин — современный русский классик. Пусть и вам повезёт с наставником.

Олег Тополев.

Старые дворы

У лохматого сонного тополя

Голова запрокинута ввысь.

Здесь гулял ты в сандаликах стоптанных,

Здесь бетонные кони паслись.

Ты узнаешь дворы обветшалые,

И тебя узнают здесь пока.

Только яблоки стали шершавыми

У коней на покатых боках.

За песками далёкой песочницы

Спят жирафы из радужных труб.

Совершает с отчаянной точностью

Молчаливая память свой труд.

Где ржавеет железное кружево

Вечно жаждущих неба ракет,

Ты убит деревянным оружием:

Сколько зим, столько лет, больше нет!..

Сдержишь слёзы. Негоже. Не маленький.

Но качели заплачут с тоски.

Их встревоженный стонущий маятник

Будет время рубить на куски.

Все соседские бабушки умерли.

Ну а мы, может быть, не умрём.

Скрип качелей сквозь тусклые сумерки

Одиноким летит журавлём.

Досье «ЗР»: Александр Владимирович Рухлов родился в 1988 году в городе Кургане.

Выпускник Литературной студии В.Ф. Потанина при Курганском государственном университете. Окончил филологический факультет КГУ в 2010 году, аспирантуру при КГУ — в 2014 году. Успешно защитил диссертацию, посвящённую комплексному анализу художественного мира поэта Леонида Губанова, кандидат филологических наук.

Член Союза писателей России. Автор двух поэтических книг: «Мосты времени» (Курган, 2010 год), «Шпана: уличная поэма» (Санкт-Петербург, 2017 год),  монографии «Холст 37 на 37… Леонид Губанов: в поисках портрета».  Живёт в городе Кургане Курганской области.